НОВОСТИ УКРАИНСКОЙ ПСИХИАТРИИ
Более 1000 полнотекстовых научных публикаций
Клиническая психиатрияНаркологияПсихофармакотерапияПсихотерапияСексологияСудебная психиатрияДетская психиатрияМедицинская психология

Книги »  Судебно-психиатрическая экспертиза: от теории к практике »
В. Б. Первомайский, В. Р. Илейко

СОСТАВЛЕНИЕ АКТА ПОСМЕРТНОЙ СУДЕБНО-ПСИХИАТРИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССЕ

В. Б. Первомайский, В. Р. Илейко

* Публикуется по изданию:
Первомайский В. Б., Илейко В. Р. Составление акта посмертной судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе // Первомайский В. Б., Илейко В. Р. Судебно-психиатрическая экспертиза: от теории к практике. — Киев: КИТ, 2006. — С. 335–376.

ВВЕДЕНИЕ

Посмертная судебно-психиатрическая экспертиза вообще и по гражданским делам в частности справедливо считается одним из наиболее сложных видов экспертизы. Это обусловлено целым рядом обстоятельств.

Первое. При посмертной судебно-психиатрической экспертизе отсутствует основной объект исследования — сам испытуемый. Его психическое состояние на интересующий суд период приходится реконструировать ретроспективно на основании письменных объектов экспертизы. Именно здесь скрыты второе и третье обстоятельства, усложняющие работу эксперта.

Второе. Письменные объекты экспертизы, как правило, неполны как в количественном, так и в качественном отношении. Вместо первичных документов эксперту нередко предоставляются всякого рода справки, выписки, эпикризы. Первичная же медицинская документация (медицинские карты стационарного и амбулаторного больного) могут не иметь признаков документа. Их содержание в значительной части в стереотипных фразах отражает психическое состояние, по которым нельзя установить истинный характер проявлений. Обычно используются психиатрические штампы, характерные для диагностированной психиатрической нозологической формы заболевания.

Сюда же следует отнести и то, что в подавляющей части случаев, когда речь идёт об утрате способности лица понимать значение своих действий и руководить ими, это связано с различной степени выраженности общими нарушениями сознания при тяжёлых соматических заболеваниях, сосудистых мозговых катастрофах, новообразованиях.

Естественно, что соматическими врачами, курирующими этих больных, меньшее значение придаётся описанию формы и глубины расстройства сознания, особенно когда это не проявляется беспокойством, возбуждением и продуктивными психопатологическими расстройствами. «Тихие» формы нарушения сознания нередко маскируются общей тяжестью состояния больного и так и отражаются в медицинской документации.

Третье. Информация, содержащаяся в письменных объектах экспертизы (медицинская документация, показания свидетелей), как правило, противоречива в силу причин субъективного и объективного характера.

К субъективным причинами следует отнести заинтересованность свидетелей, представляющих противостоящие стороны, если не осознанная, то, во всяком случае, подсознательная.

К объективным причинам относятся уровень психиатрической осведомлённости лиц, дающих свидетельские показания, длительность и периодичность их контакта с лицом, в отношении которого даются показания.

Все перечисленные обстоятельства требуют особой чёткости в методических подходах к исследованию, анализу материала и формулированию выводов с тем, чтобы, не выходя за пределы своей компетенции, максимально приблизиться к истине. Методика же должна опираться на определённую методологию. Так мы подошли к последнему, четвёртому обстоятельству.

Четвёртое. Методология и методика посмертной судебно-психиатрической экспертизы разработаны (по данным литературы) крайне недостаточно и значительно отстают от требований судебной экспертологии и потребностей времени. Между тем, актуальность обсуждаемого вида экспертизы возрастает. Расширение круга объектов частной собственности и несовершенство законодательства делает их привлекательными для различного рода мошеннических действий, особенно в отношении лиц пожилого возраста. Рост стоимости недвижимости обостряет отношения между наследниками. А в силу сложившейся практики, при которой эксперт-психиатр рассматривается как «судья в белом халате», именно он — эксперт, а не суд, как это ни парадоксально, оказывается в центре этой борьбы.

Разумеется, все затронутые выше проблемы требуют тщательного детального анализа, как и вообще изложение современных представлений о судебно-психиатрической экспертизе в гражданском процессе. Это задача будущего. А пока мы решили сосредоточить внимание на ключевом итоговом документе, по которому судят о качестве работы психиатра-эксперта, уровне его квалификации и возможности обращения к нему в будущем.

Этот документ далее по тексту мы будем называть «акт судебно-психиатрической экспертизы», а не «заключение эксперта», прежде всего потому, что в Законе Украины «О судебной экспертизе» использовано понятие «акт экспертизы» и именно так этот документ называют психиатры-эксперты.

Общие принципы проведения посмертной судебно-психиатрической экспертизы

Изложенные ниже принципы называются общими потому, что они применимы к любому виду экспертизы. Эти принципы закреплены в ст. 3 Закона Украины «О судебной экспертизе»: «судебно-экспертная деятельность осуществляется на принципах законности, независимости и полноты исследования». Все они взаимосвязаны и одновременно представляют определённую иерархию. Из них, естественно, принцип законности — главенствующий, определяющий все остальные. Независимость эксперта, объективность и полнота исследования возможны постольку, поскольку они предусмотрены законом. Любое исследование, сколь бы объективным оно ни было, будучи проведённым вне процедуры, предусмотренной законом, не может претендовать именоваться судебной экспертизой. Это обстоятельство важно помнить, поскольку экспертам приходиться сталкиваться с заключениями, которые именуются «мнениями специалиста», «экспертными заключениями», однако проведены без предусмотренных законом оснований.

Нам известны случаи, когда такие заключения уравниваются с судебно-психиатрической экспертизой, хотя они, как правило, готовятся на неполном материале, психиатры не предупреждаются об ответственности и не соблюдают требуемой законом формы изложения результатов исследования.

Принцип независимости — один из краеугольных принципов судебной экспертизы. Закон закрепляет ряд гарантий, обеспечивающих независимость судебного эксперта и правильность его выводов.

Так ст. 4 Закона Украины «О судебной экспертизе» в качестве таких гарантий предусматривает:

Важно отметить то, что субъектом экспертизы является эксперт, а не какой-либо административный орган, учреждение или комиссия. Пока в судебно-психиатрической экспертизе принцип независимости не выдержан в полном объёме. Эксперты и экспертные подразделения являются частью общепсихиатрической службы и входят в структуру психиатрических учреждений, находясь, таким образом, в определённой административной зависимости. Поэтому тем более важно помнить, что в своей деятельности эксперт подчиняется в первую очередь закону, который предоставляет ему право отстаивать своё мнение отдельным заключением.

Принцип объективности является принципом, определяющим суть судебной экспертизы, и составляет содержание этого понятия. Согласно ч. 1 ст. 57 ГПК Украины, экспертиза назначается «для выяснения обстоятельств, имеющих значение по делу и требующих специальных познаний в области науки, искусства, техники или ремесла». К какой из этих областей знаний относится психиатрия? Вряд ли к области ремесла или техники. В медицине иногда используют выражение «искусство диагностики», но это отнюдь не означает, что медицина является искусством, поскольку она отражает действительность не в художественных образах, а в понятиях, содержащих знания о природе общества, человека, мышления, об объективных законах их развития.

Таким образом, медицина относится к области науки. В этом смысле применительно к судебно-психиатрической экспертизе принцип объективности должен восприниматься как принцип научности, потому, что наука тогда является действительно наукой, когда она объективна. В соответствии с этим процесс экспертного исследования является научным процессом, а основное действующее лицо — эксперт — обязан применять научные методики, научные знания, использовать научные стандарты диагностики, т. е. проявлять себя научным работником. Но для этого психиатру-эксперту нужно отбросить гордое название «практик» и помнить, что нет «практической» судебно-психиатрической экспертизы, как не может быть доказательства без аргументов. Психиатрическая экспертиза «есть научное исследование, но по своему характеру она носит особую, ему присущую форму», — писал С. С. Корсаков, формулируя «практические правила» экспертизы1.

Принцип объективности в судебно-психиатрической экспертизе имеет ещё один оттенок. Он обязывает эксперта руководствоваться исключительно своими знаниями и научными критериями, но никак не чувствами. Специфика и сложность судебно-психиатрической экспертизы состоит в том, что изучаемая экспертом информация провоцирует его эмоции, будь-то уголовное дело о жестоком убийстве или гражданское дело об обмане престарелого наследодателя. И пока ещё встречаются акты экспертизы, в которых сквозит желание экспертов «помочь больному». Особенно наглядно это выступает в тех случаях и ситуациях, которые не отрегулированы полностью действующим законодательством (например, в случаях фактической ограниченной вменяемости и ограниченной дееспособности). Чисто эмоционально сторонников такой позиции можно понять, если они искренни в своем стремлении помочь больному. Поскольку в суде встречается две стороны, такая помощь больному всегда влечёт причинение вреда другой стороне. А иногда это оказывается всего лишь фраза, за которой скрываются совершенно иные интересы. Однако эмоции не являются доказательством в суде. Поэтому эксперт не имеет права на эмоциональное решение поставленных перед ним вопросов.

Наконец, принцип полноты исследования. Его соблюдение является основной предпосылкой объективности выводов эксперта. В соответствии с этим принципом выводы должны формулироваться на основании исследования максимально возможного числа объектов экспертизы, объёма информации, достаточного как с точки зрения количества, так и качества объектов экспертизы. Отсюда необходимость исследования первичной медицинской документации и лишь при невозможности её добыть могут исследоваться документы, заменяющие её (выписки, эпикризы), в той мере в какой они содержат описание психического состояния подэкспертного.

Разумеется, на посмертную судебно-психиатрическую экспертизу распространяются и иные принципы экспертизы2. С учётом специфики данного вида экспертизы к ним мы будем обращаться по мере изложения материала по теме. Теперь перейдём непосредственно к вопросу составления акта посмертной судебно-психиатрической экспертизы.

Общие положения

Исходя из общих принципов назначения посмертной судебно-психиатрической экспертизы, посмертная СПЭ в гражданском процессе может быть назначена в тех случаях, когда для выяснения обстоятельств, имеющих значение для разрешения дела, требуются специальные знания в области науки, т. е. в данном случае судебной психиатрии. Такую экспертизу может назначить суд во время рассмотрения дела либо судья в порядке обеспечения доказательств во время подготовки дела к слушанию.

Необходимость назначения посмертной СПЭ чаще всего возникает в исковом производстве по делам, разрешение которых зависит от определения психического состояния лица в момент совершения им юридически значимого действия. Это дела о признании сделок недействительными, а именно завещаний, доверенностей, договоров дарения, пожизненного содержания, купли-продажи, акта приватизации жилья, признании брака недействительным.

О назначении экспертизы выносится мотивированное определение (постановление), которое для эксперта является основанием для её производства. Этот документ не может быть заменён письмом, запросом или иным предложением провести экспертизу.

Согласно ч. 5 ст. 57 ГПК Украины, экспертиза производится специалистами соответствующих учреждений либо иными специалистами, назначенными судом. В качестве эксперта может быть назначено любое лицо, обладающее необходимыми познаниями для дачи заключения. Это последнее утверждение иногда понимается как возможность поручить производство экспертизы любому психиатру, тем более если он имеет научную степень. В действительности это не так. И теория, и практика проведения посмертной СПЭ показывают, что это наиболее сложный вид экспертизы в гражданском процессе. Поэтому поручать её следует психиатрам-экспертам, аттестованным не ниже первого квалификационного класса.

По установившейся практике суд обычно не указывает фамилии экспертов, а поручает производство экспертизы в общей форме экспертам экспертного учреждения. Такая практика имеет ряд отрицательных сторон. В частности, она таит в себе возможность непроцессуального отвода эксперта путём воздействия заинтересованной стороны на руководителя экспертного учреждения. Получив определение и перечисленные в нём материалы, руководитель экспертного учреждения проверяет их соответствие требованиям ГПК. При несоблюдении этих требований руководитель экспертного учреждения сообщает об этом суду. При неполучении ответа в течение месяца, или при отсутствии в учреждении специалистов, или если поставленные вопросы выходят за пределы компетенции психиатров-экспертов, руководитель возвращает материалы без исполнения.

Если поступившие материалы отвечают необходимым требованиям, а суд не определил эксперта или группу экспертов, руководитель поручает производство экспертизы одному или нескольким сотрудникам. При этом он обязан выполнять требования «Порядка проведения судебно-психиатрической экспертизы», утверждённого приказом МЗ Украины от 08.10.2001 г. № 397 и зарегистрированного в Министерстве юстиции Украины 01.03.2002 г. за № 215/6503. В частности, учитывать п. 6 о поручении проведения повторной экспертизы иному, более квалифицированному составу экспертов и п. 12 об учёте при назначении экспертов руководителем экспертного учреждения формы проведения экспертизы, её вида и сложности.

Далее руководитель контролирует срок проведения экспертизы, а по её завершении проверяет научную обоснованность заключения эксперта и соответствие акта экспертизы требованиям ГПК. Если экспертиза проводилась экспертом единолично и руководитель не согласен с уровнем научной обоснованности его заключения, он может поручить производство данной экспертизы комиссии экспертов с включением в неё эксперта, производившего экспертизу. Однако руководитель не вправе давать указания эксперту о даче определённого заключения, изменять его или не направлять заключение суду, назначившему экспертизу. Ничто не препятствует руководителю экспертного учреждения, если он имеет соответствующую подготовку, лично провести экспертизу, дать заключение от своего имени и нести за него личную ответственность.

Заключение эксперта оформляется актом экспертизы в письменном виде и представляет собой самостоятельный процессуальный документ, являющийся источником судебных доказательств. Акт экспертизы оценивается следствием и судом наряду с другими доказательствами. Он должен содержать факты, имеющие значение для правильного разрешения дела, полученные экспертом с помощью специальных знаний, на основании исследования представленных ему материалов дела и медицинской документации (объектов экспертизы).

В акте экспертизы излагаются основания для проведения экспертизы, указываются объекты, ход и результаты экспертного исследования. Выводы эксперта должны соотноситься с результатом исследования объектов экспертизы и иметь соответствующее обоснование. В своих выводах эксперт не может выходить за пределы своих специальных знаний. Ответы на вопросы, входящие в компетенцию эксперта, должны быть даны в категорической форме. Предположительные (вероятные) ответы допустимы лишь на вопросы, касающиеся причинно-следственных отношений между данным лицом и его действиями, если одним из элементов такой связи являются психические расстройства. Нельзя исключит вероятные ответы и в некоторых других случаях, как-то утрата объектов экспертизы, сложность экспертной оценки в связи с отсутствием научных разработок и пр.

Выводы эксперта не имеют заранее установленной силы и подлежат оценке судом на основании всестороннего, полного и объективного рассмотрения всех обстоятельств дела в их совокупности. Поэтому по форме акт экспертизы должен соответствовать требованиям процессуального закона, а по содержанию быть ясным, полным и доступным для понимания как врачам-психиатрам, так и не специалистам в области психиатрии. В нём не могут использоваться специальные термины без соответствующего разъяснения.

Акт судебно-психиатрической экспертизы состоит из четырёх частей: вводной, исследовательской, мотивировочной и выводов.

I. ВВОДНАЯ ЧАСТЬ

Вводная часть имеет целью сообщить пользователю основные юридические и медицинские обстоятельства назначения и производства данной экспертизы.

Во вводной части указываются:

Если экспертиза проводилась в присутствии прокурора, судей, защитника или других участников процесса, во вводной части указываются сведения об этих лицах: фамилия, инициалы, процессуальное положение.

II. ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ ЧАСТЬ

В исследовательской части акта СПЭ даётся описание объектов экспертизы и излагаются содержащиеся в них факты, отражающие психическое состояние и поведение подэкспертного в различные периоды времени, в том числе и в период совершения юридически значимых действий.

Образно говоря, эта часть акта СПЭ должна содержать отдельные блоки, из которых в мотивировочной части акта будет строиться здание экспертного заключения. С точки зрения логики понятий, в исследовательской части содержатся суждения, а в мотивировочной — умозаключения. В исследовательской части отражается статика фактов, в мотивировочной — динамика и взаимоотношения между ними, их согласуемость.

Главную сложность при составлении исследовательской части представляет выбор принципа изложения материала с точки зрения его структурирования, последовательности и необходимости для дальнейшего анализа. Перед экспертом, как правило, возникает вопрос — что выбрать из всей массы изученного материала, как 100–200 страниц дела и медицинской документации превратить в 2–3 страницы акта, чему отдать предпочтение в показаниях свидетелей, цитировать ли документы дословно либо использовать обобщения, что делать с противоречивыми данными? Поэтому часто акт посмертной СПЭ представляет собой сплошной конгломерат информации, почерпнутой из неизвестных источников, подтверждающей лишь выводы эксперта и дополненной общими размышлениями о закономерностях формирования установленной патологии. Во избежание этого следует придерживаться нескольких простых и обязательных правил:

Теперь перейдём непосредственно к содержанию исследовательской части акта. Собственно говоря, психиатр-эксперт при проведении посмертной СПЭ имеет дело с двумя объектами исследования: материалами дела и медицинской документацией. Формально медицинская документация также относится к материалам дела. В действительности же она обособлена от них и часто по окончании рассмотрения дела возвращается медицинскому учреждению. Мы не говорим сейчас о тех случаях, когда медицинская документация вообще находится на руках у сторон.

Разделение объектов экспертизы на материалы дела и медицинскую документацию оправдано и с методической точки зрения, поскольку представляет собой акт первичного анализа исходной документации, подлежащей экспертизе. Последовательность рассмотрения объектов экспертизы не имеет принципиального значения. Важно чтобы они были определённым образом сгруппированы. Это значительно облегчает подготовку мотивировочной части акта. Начнём с анализа материалов дела.

1. Анализ материалов дела

Чаще всего встречаются акты экспертизы, в которых данные из материалов дела приводятся в соответствии с его заполнением. Исследовательская часть начинается с подробного цитирования искового заявления и завершается изложением материалов последнего судебного заседания. Это делает акт громоздким, переполненным ненужными деталями, затрудняет его восприятие и анализ.

В материалах дела можно выделить три группы документов:

1.1. Организационно-распорядительные документы

К ним мы относим документы, которые обеспечивают движение процесса, процессуальную сторону дела. Это исковые заявления, определения и постановления, протесты и кассационные жалобы, переписка по поводу предоставления документов и пр. Эти документы в большинстве случаев нет необходимости отражать в исследовательской части акта. Содержание части из них (определение о назначение экспертизы, исковые заявления), отражающих суть дела, описано во вводной части акта. Другие же, как правило, не содержат фактов, представляющих научный интерес для эксперта. Это не относится к тем ответам на запросы, которые содержат информацию о поведении, высказываниях, психическом состоянии лица, в отношении которого решаются экспертные вопросы.

1.2. Документы, содержащие факты, добытые в процессе слушания дела

Ко второй группе документов мы относим все протоколы судебных заседаний, на которых рассматривались вопросы по сути данного дела. Из них экспертное значение имеют все показания участников процесса, непосредственно наблюдавших лицо, в отношении которого решаются экспертные вопросы. На это обстоятельство необходимо обратить особое внимание. Нередко в актах СПЭ перечисляются в обобщённой форме или приводятся дословно показания свидетелей, которые непосредственно подэкспертного не наблюдали, а знают о его состоянии здоровья со слов третьих лиц. Такие показания не имеют экспертного значения, так как устанавливают лишь факт общения свидетеля с третьим лицом. Для получения же фактов относительно психического состояния подэкспертного судом должно быть допрошено это третье лицо. Поэтому в отношении подобных показаний можно ограничиться одной обобщённой фразой: «Свидетели А., Б., В. … непосредственно подэкспертного не наблюдали, а знают о его состоянии со слов иных лиц».

Как указано выше, эти показания не имеют экспертного значения и не могут повлиять на выводы эксперта. Однако в силу обязательности соблюдения принципов объективности и полноты экспертного исследования на них необходимо указать в акте СПЭ. Этим же объясняется необходимость указывать в акте все свидетельские показания относительно психического состояния подэкспертного, даже если они взаимно исключают друг друга. Именно в этом часто допускается ошибка. Эксперт перечисляет только показания, подтверждающие его выводы, не упоминает о противоречащих этому показаниях и не даёт объяснение такому расхождению. В результате экспертиза признаётся судом неполной и назначается дополнительная либо повторная экспертиза.

Все документы, относящиеся у этой группе, могут быть разделены на две части:

Рассмотрим их последовательно. Но прежде несколько слов о понятии «факт».

Факт (от лат. factum — сделанное, совершившееся) — действительное, реально существующее, невымышленное событие, явление; то, что произошло на самом деле; основание теоретического обобщения, выводы.

Различают понятие объективного, или научного факта. Под объективным фактом понимается событие, явление, которые составляют объект познания. Под научным фактом понимается отражение объективного факта в человеческом сознании, т. е. его описание посредством определённого языка. Общим правилом работы с фактами является требование рассматривать их не раздельно, выборочно, а во всей совокупности относящихся к исследуемому предмету. При этом рассмотрении не должно быть исключений, поскольку иначе возможно обвинение в произвольном подборе фактов. Теперь поясним сказанное на примере.

Человек заболел психическим заболеванием. Какое-то время он продолжает выполнять свои социальные функции. Он общается с сотрудниками, знакомыми, соседями, продолжает жить в семье. Попадая в поле зрения медицины, он может наблюдаться врачами разных специальностей — терапевтами, невропатологами, психиатрами и т. д. В сознании всех этих лиц, так или иначе, в большем или меньшем объёме отражается факт наличия определённых изменений в психике данного лица. Будет ли это отражение научным фактом? Отрицательный ответ очевиден. Восприятие признаков психического расстройства подвержено искажающему влиянию большого количества факторов как субъективного, так и объективного характера. Однако если искомый факт имел место в действительности, то он в той или иной форме, в разном объёме, обязательно найдёт отражение в исследуемых объектах экспертизы. Научным он становится, будучи освобождённым от всех искажающих влияний.

1.2.1. Факт события юридически значимого действия

Факт юридически значимого события является системообразующим моментом. С него начинается гражданское дело. Относительно времени его события формулируются вопросы эксперту. Именно этот факт и время его события являются тем ключевым моментом, к которому соотносятся все данные о психическом состоянии лица, совершившего это юридически значимое действие. Все эти данные становятся доступными познанию экспертом в той мере, в какой они находят своё отражение в материалах дела (медицинской документации, показаниях свидетелей, иных документах) и могут быть выявлены при непосредственном исследовании подэкспертного.

Поэтому в начале исследовательской части необходимо сразу же отразить, когда состоялось юридически значимое действие (составление завещания, подписание договора дарения, купли-продажи и т. д.). Если таких осматриваемых документов было несколько, то все они должны быть отражены в акте. При этом обязательно необходимо отразить следующие данные:

Все перечисленные факты имеют непосредственное отношение к проведению экспертизы и к форме, в которой должны быть представлены выводы психиатра-эксперта. Дело в том, что подпись документа и время её совершения есть непосредственный акт волеизъявления лица. Если подпись подлинна — волеизъявление состоялось. Если она поддельна или совершена другим лицом, а причина этого в документе не оговорена — могут возникнуть сомнения в событии факта волеизъявления.

В нашем архиве имеются наблюдения, когда при подписании завещания лицом с правосторонним гемипарезом ручка была вложена в руку завещателя и подпись была совершена как бы этим лицом, но другим человеком.

Или другой пример. На экспертизу поступило дело, в котором оспаривалось завещание, якобы составленное в сельсовете. Это завещание в деле отсутствовало. В показаниях одного из свидетелей в качестве завещания упоминался листок тетрадной бумаги, заверенный одним из членов сельсовета. Чтобы убедиться в факте события юридически значимого действия, а значит и наличии юридического основания для проведения экспертизы, эксперт попросил суд представить оригинал либо заверенную копию завещания. В ответ на это суд потребовал вернуть дело без исполнения.

Ещё один пример. Человек, в отношении которого назначена судебно-психиатрическая экспертиза, находясь в терминальной стадии ракового заболевания, в 9.00 подписал договор дарения, а в 9.30 — завещание на это же лицо и вечером умер. Уже сам факт подписи этих документов в такой последовательности вызывает сомнение в том, что он понимал свои действия и суть происходящего, а, следовательно, не мог и руководить ими. В совокупности с клиническими данными о нарушении сознания этот факт способствовал вынесению категорического заключения.

Что касается подлинности подписи, то если она установлена, эксперт вправе указывать в выводах на состояние способности лица понимать значение своих действий и руководить ими «во время подписания» документа. Во всех иных случаях он может писать лишь о «времени, к которому относится составление» документа (если он не подписан или подпись чужая или подлинность её не устанавливалась). Это позволяет эксперту не выйти за пределы своей компетенции, поскольку при повторной экспертизе подлинность подписи может быть не подтверждена.

1.2.2. Документы, отражающие психическое состояние подэкспертного, содержащие факты, полученные в процессе слушания дела

Под указанными документами понимаются материалы, отражающие показания участников процесса, непосредственно лично наблюдавших подэкспертного при жизни. Это обстоятельство (непосредственность наблюдения) является главным условием судебно-психиатрического анализа таких показаний. Эти показания, в свою очередь, подразделяются на две группы: отражающие психическое состояние подэкспертного на период времени события юридически значимого действия и в иные периоды времени, как до события юридически значимого действия, так и после него.

В российской судебно-психиатрической литературе высказывалась точка зрения о том, что эксперт не имеет права оценивать показания свидетелей, заключения прежних экспертиз и что делать это имеет право только суд. В подтверждение обычно приводится норма статьи, аналогичной ст. 62 ГПК Украины, согласно которой суд оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении в судебном заседании всех обстоятельств дела в их совокупности.

Представляется, что эта формула не препятствует эксперту анализировать и оценивать все материалы, содержащие факты, относящиеся к предмету экспертизы. Без такого анализа и оценки эксперт вообще не смог бы ответить на вопросы суда. Нужно только помнить, что эксперт оценивает анализируемый материал не в категориях «правда–ложь», а в категориях «болен–здоров», с точки зрения характера и степени выраженности психических расстройств применительно к способности понимать свои действия и руководить ими. Таким образом, оценка экспертом проводится не с точки зрения достоверности показаний, а с точки зрения их соответствия существующим в психиатрии взглядам на проявления определённых психических расстройств.

С научных позиций проблема психологии свидетельских показаний в гражданском процессе вообще и при посмертной экспертизе, в частности, не исследовалась. Мы не имеем в виду случаи назначения СПЭ с целью определения способности свидетеля давать показания. Между тем, при сохранной способности давать такие показания на их содержание и информативность может влиять большое количество факторов как объективного, так и субъективного характера. К объективным факторам относятся следующие:

К субъективным факторам относятся:

Из перечисленных факторов лишь два последних не могут оцениваться и влиять на выводы эксперта. Все остальные эксперт обязан учитывать при проведении экспертизы и обязательно отражать их наличие или отсутствие в исследовательской части акта. Следует отметить, что это не всегда возможно и это обусловлено спецификой методики проведения посмертной СПЭ. Её особенность состоит в том, что эксперт не имеет права самостоятельно добывать информацию для дачи заключения, а исследует информацию, полученную в суде при допросе свидетелей, как правило, без его участия.

Экспертная практика показывает, что перечисленные выше объективные и субъективные факторы при допросе свидетелей в суде не уточняются или вовсе не выясняются. Как правило, не устраняются и противоречия между показаниями разных свидетелей, как и между показаниями одного свидетеля, данными в разное время. Допросы свидетелей ведутся непрофессионально с психиатрической точки зрения. Это вполне естественно, если вспомнить высказывание С. С. Корсакова (1954) по этому поводу: «Врач не может считать себя компетентнее юриста в юридических вопросах, как не может врач допустить полную компетентность юриста в медицинских вопросах». При этом следует учитывать, что эксперт получает информацию в изложении секретаря суда, что также накладывает отпечаток на её содержание. Это даже не стенограмма судебного заседания. А магнитозапись в судебной практике нам вообще пока не встречалась. Поэтому эксперт получает не только неполную, но и в определённой мере искажённую информацию. Это делает более чем желательным проведение посмертной экспертизы в судебном заседании, в части допроса свидетелей и сторон. На практике же это осуществляется далеко не всегда, ввиду чрезвычайной трудоёмкости такой формы проведения посмертной СПЭ и отсутствия в практическом здравоохранении соответствующего норматива нагрузки психиатра-эксперта.

Итак, что же делать с имеющейся информацией? Прежде всего, следует провести её простейшую классификацию по содержанию и по источнику. Необходимо разделить противоречащие показания, т. е. свидетельствующие о наличии расстройства психики и о его отсутствии. Третью группу составят прочие показания, касающиеся тех или иных сторон здоровья подэкспертного.

Далее в каждой группе целесообразно выделить подгруппы по источникам информации: медицинские работники, близкие родственники, знакомые, случайные лица. Часто эксперты задают вопрос: как лучше отражать в исследовательской части показания, имеющиеся в деле, — цитируя материалы дела либо излагать их в произвольной форме. Здесь нельзя дать однозначного совета. Приемлемы обе формы изложения. И чаще всего обе они и применяются. Важно лишь то, чтобы в акт переносились только те факты, которые имеют значение для формирования ответов на поставленные вопросы. Обязательно при этом необходимо обращать внимание на время, к которому относится информация, сообщённая свидетелем и обстоятельства, при которых он наблюдал подэкспертного. Излагая показания свидетелей, имеет смысл разделить их ещё на 2 группы. Первая — отражающие психическое состояние непосредственно в период, когда произведены юридически значимые действия. Вторая — отражающие психическое состояние подэкспертного в иные периоды времени. Такое разделение значительно облегчит последующую мотивировку выводов.

Хотим ещё раз напомнить, что каждый факт, указанный в исследовательской части акта, должен иметь ссылку на лист дела, откуда он взят, или наименование документа, учитывая, что листы дела нередко проставляются карандашом, и нумерация после проведения СПЭ может изменяться.

1.3. Документы, содержащие факты, полученные вне связи с данным процессом

К третьей группе документов мы относим те, которые отражают психическое состояние подэкспертного и существовали до появления данного гражданского дела.

Это письменные доказательства, предусмотренные ст. 46 ГПК Украины. К ним относятся фотографии, фонограммы, видеозаписи, всякого рода документы, переписка служебного или личного характера, содержащие в себе сведения о состоянии здоровья, психическом состоянии, поведении, нарушении психики у подэкспертного.

Вполне понятно, что сюда же относится и медицинская документация. Как уже указывалось ранее, письменные доказательства являются основным объектом экспертного исследования при посмертной СПЭ. Для удобства будем дальше называть их «документы».

Документы различаются:

Распорядительные документы отражают волю лица, от которого исходит документ, направленную на возникновение, изменение или прекращение правоотношения (например, на заключение сделки).

К информационным документам в судебно-психиатрическом смысле относятся все прочие, принадлежащие подэкспертному или третьим лицам, в которых содержатся факты, касающиеся его психического состояния и составленные до появления гражданского дела.

Документ может быть нотариально заверен, исходить от государственных, иных форм собственности или общественных организаций либо от частного лица.

Документ может быть представлен в подлиннике или в копии, заверенной в установленном порядке. Нередко эксперт анализирует материалы, представленные в ксерокопиях. Поэтому следует помнить, что доказательством может быть только ксерокопия, засвидетельствованная в установленном порядке либо сверенная с оригиналом.

В СПЭ к первичным документам относятся оригиналы или их заверенные копии, непосредственно отражающие данные о психическом состоянии лица, составленные и подписанные лицом, наблюдавшим или обследовавшим подэкспертного. Это может быть история болезни, медицинская карта амбулаторного больного, журнал наблюдений среднего медицинского персонала. Все документы, составленные вслед за названными и отражающие выборочные данные из первичного документа, относятся к производным. Это могут быть всякого рода выписки, справки, эпикризы, листки нетрудоспособности, направления на медико-социальную экспертизу (МСЭК).

При работе с указанными выше документами необходимо соблюдать следующие правила:

  1. Эксперт не имеет права самостоятельно добывать, приобщать к делу или ссылаться в подтверждение своих выводов на документы, которые не приложены судом к определению о проведении СПЭ.
  2. В соответствии со ст. 50 ГПК Украины письменные доказательства, как правило, предоставляются в подлиннике. Если представлена копия, то суд вправе по ходатайству лиц, участвующих в деле, или по собственной инициативе, в случае необходимости, потребовать предоставления подлинника.
    Экспертная практика свидетельствует, что в тех случаях, когда эксперт ограничивается исследованием производных документов, вероятность диагностических и экспертных ошибок возрастает. Существенную роль в этом играет так называемый «гипноз диагноза», который устанавливался ранее. Во избежание этого следует всегда запрашивать первичную медицинскую документацию. Факт запроса и его выполнения должен быть зафиксирован в акте экспертизы. Производная документация может исследоваться лишь при наличии документально подтверждённой невозможности предоставить эксперту первичную документацию. Говоря о письменных доказательствах, которыми являются медицинские документы, следует упомянуть об ещё одном важном обстоятельстве. Предоставляя эксперту для исследования, например, заключение врача-психиатра об исследовании больного, суд, как правило, предварительно не устанавливает факт события такого исследования. Поэтому, если это обстоятельство не учитывается и этот документ кладётся в основу экспертных выводов, то вероятность экспертной ошибки существенно возрастает.
  3. При исследовании документов необходимо обязательно отражать в акте их отличительные признаки. Такими признаками официального документа является номер, штамп учреждения, дата заполнения. Частный документ должен иметь дату и подпись. Копия должна быть удостоверена в установленном порядке. При этом необходимо помнить, что копией признаётся документ, идентичный по своему содержанию и форме подлиннику. Учреждения, являющиеся юридическим лицом, могут выдавать засвидетельствованную копию, но лишь с такого документа, который исходит от данного учреждения. Поэтому лечебное учреждение может представить заверенную копию истории болезни только того больного, который в этом учреждении лечился.
    Копии с документов, находящихся на руках у гражданина, производятся нотариальными конторами, а где их нет — исполкомами местных органов самоуправления. Несоблюдение этих требований может свидетельствовать не только о незнании должностными лицами закона, но и порождать сомнения в достоверности представленной информации.

Приведём случай из практики, когда оспаривалось завещание, удостоверенное администрацией больницы, в которой находилась завещательница по поводу инсульта. После составления завещания на свой дом и имущество в пользу квартирантов она на второй день была выписана ими домой, где сразу же скончалась. Дочь наследодательницы обратилась в суд с иском о признании завещания недействительным в связи с болезненным состоянием матери. Вследствие инсульта она утратила речь и была парализована, что подтверждалось записями в истории болезни. При исследовании истории болезни в суде возникли сомнения относительно врачебной записи в день подписания завещания.

Судебная экспертиза установила, что лист, на котором находилась сомнительная запись, вклеен позже, чем все остальные листы. А все записи на нём сделаны пастой, отличающейся от той, которой заполнялась история болезни. Будучи по просьбе эксперта-психиатра допрошенной в суде, лечащий врач пояснила, что она действительно вклеила этот лист позже, как только узнала, что историю болезни запрашивает суд. По её утверждению, это было сделано для того, чтобы облегчить работу суда, поскольку прежние записи были весьма неразборчивые. На вопрос суда знает ли врач, что в подобных случаях должен обязательно сохраняться оригинал, доктор с 30-летним стажем ответила, что не знает и поэтому оригинал заменённого листа уничтожила.

В связи с нарушениями правил хранения медицинской документации (свободный доступ к архивным документам и несоблюдение правил сдачи документов в архив, документ не прошит и листы не пронумерованы) суд направил в органы здравоохранения соответствующее представление для принятия мер.

Как же быть эксперту с подобными записями? В экспертной практике бывают случаи, когда суд исключает фальсифицированную запись из рассмотрения экспертом. Если это не было сделано, содержание записи наряду с другими фиксируется в исследовательской части акта. Затем в мотивировочной части проводится полный анализ документа на предмет соответствия всех записей характеру заболевания, объективной динамике, исходу и на предмет согласуемости со всеми иными материалами.

В данном случае описанное в день составления завещания резкое улучшение состояния с прояснением сознания и восстановлением речи настолько противоречило неврологическому и психическому состоянию больной и их динамике за весь предшествующий период и на следующий день, что не смогло повлиять на экспертное решение. Наследодательница была признана неспособной понимать значение своих действий и руководить ими (кстати, подпись на завещании была сделана другим лицом).

Самое простое объяснение действий врача — это нежелание ухудшать показатели работы отделения ещё одним смертельным исходом. В результате квартиранты получают желаемое завещание и сразу же выписывают умирающую больную домой. Разумеется, могут быть и другие объяснения, но всё это вне компетенции психиатра-эксперта.

Как рассматривать этот случай с точки зрения требований, предъявляемых к документу как доказательству? Учреждение, которому принадлежит рассматриваемый документ (история болезни), вправе представить по своей инициативе его полную разборчивую заверенную копию. Поскольку это сделано не было, оказалось, что в официальный документ, который является доказательством, вклеили лист, не являющийся ни документом, ни доказательством. Поэтому он вполне мог быть изъят судом из рассмотрения экспертом. Но эксперт по своему усмотрению не имеет права его игнорировать.

Приведённый пример иллюстрирует значение медицинской документации при проведении посмертной СПЭ. Необходимость тщательного описания документа и отражения его в исследовательской части акта определяется ещё и тем, что в настоящее время медицинская документация часто оказывается на руках у сторон. Это способствует не только появлению в ней исправлений и дополнений, но и благоприятствует утере. В результате повторная экспертиза оказывается в положении худшем, чем первая, поскольку не располагает ни подлинником, ни копией документа, а только его интерпретацией.

1.4. Непроцессуальные источники информации

Все источники исходной информации, о которых мы писали выше, относятся к категории процессуальных. Но есть ещё большая группа источников исходной информации, которые относятся к категории непроцессуальный. В судебной экспертологии к таким источникам относят справочные издания, эталоны, стандарты, типовые образцы, предметные коллекции, альбомы, картотеки, литературу, методические рекомендации, инструкции.

В судебно-психиатрической экспертизе в качестве непроцессуальных источников могут использоваться: литература (включая справочные издания, глоссарии, международные классификации), методические рекомендации и инструкции. Использование этих источников, цель и способ применения в судебно-психиатрической литературе не обсуждается. В отечественной судебно-психиатрической практике эти источники информации начали применять лишь в последнее время в крайне ограниченном числе экспертиз. Считается, что если природа процессуальных источников информации доказательственная и ориентирующая, то природа непроцессуальных только ориентирующая. Конкретный набор источников исходной информации непроцессуального характера определяется конкретным экспертным заданием, профессиональным уровнем эксперта и их доступностью.

С точки зрения необходимости использования исходной информации непроцессуального характера при производстве конкретной экспертизы необходимо выделять обязательную и условно-обязательную информацию. К обязательной информации относятся официально принятые в стране стандарты обследования, диагностики, составления документов, формулирования результатов. Например, последним международным стандартом диагностики является МКБ-10 (официально в Украине введена с 1999 г.). Это могут быть стандартизированные методики исследования, лечения. Сюда же можно отнести, например, информацию об оформлении завещаний лицами в период пребывания их на лечении в лечебном учреждении. После распада СССР новая инструкция в Украине не принималась, что затрудняет решение экспертных вопросов. Большое место среди обязательной исходной информации занимают методические рекомендации, изданные Минздравом Украины, освещающие методические аспекты различных видов судебно-психиатрической экспертизы.

Условно-обязательная информация от обязательной отличается тем, что она не является официально утверждённой к использованию. Это диагностические стандарты типа глоссариев симптомов и синдромов, описания методик исследования, опубликованные результаты научных исследований по проблемам судебной психиатрии. Сюда же следует отнести научные и научно-практические комментарии кодексов. Эта информация отражает авторские точки зрения по определённым вопросам методического, диагностического или экспертного характера и зачастую носит противоречивый характер. Поэтому эксперт вправе выбирать ту информацию, которая, по его мнению:

Это не лишает эксперта права указать и на противоречащие точки зрения, обосновав затем выбор одной из них. Необходимость в этом может возникать при проведении повторной экспертизы. Обязательным правилом при использовании непроцессуальной информации является указание на её источник. В исследовательской части акта необходимая для выводов непроцессуальная информация может излагаться отдельным подразделом после результатов исследования процессуальных источников.

III. МОТИВИРОВОЧНАЯ ЧАСТЬ

Мотивировочная часть акта является наиболее ответственной и её подготовка при посмертной СПЭ требует достаточно высокой квалификации. Применительно к рассматриваемой теме понятие «мотивировка» используется в значении использование аргументов, доводов в доказательство чего-либо.

Поскольку акт СПЭ является источником доказательств, а выводы — одним из доказательств в суде, то, следовательно, процесс получения выводов должен иметь доказательный характер. Это означает, что заключение эксперта не может быть основано на интуитивном убеждении в наличии или отсутствии у подэкспертного психического расстройства. Это убеждение, представленное в выводах, должно логически вытекать из фактов, выявленных экспертом при исследовании представленных объектов экспертизы, т. е. должно быть доказано. По существу мотивировочная часть — это есть доказательная часть или доказательство выводов эксперта в судебно-психиатрическом смысле.

В отличие от исследовательской части, где излагаются факты, характеризующие психическую деятельность подэкспертного в различные периоды его жизни, в мотивировочной части приводится обобщающая характеристика добытых клинических фактов, их психиатрическая квалификация в терминах действующей классификации психических расстройств. Осуществляется дифференциальная диагностика, как между состоянием здоровья и болезни, так и между различными видами психических расстройств. Этим достигается цель судебно-психиатрического исследования — определение медицинского и психологического критериев недееспособности лица на период времени, интересующий суд, и применительно к определённым обстоятельствам, имеющим юридическое значение.

Мотивировочная часть акта — это показатель профессионального уровня эксперта, его квалификации, способности к логическому осмыслению фактов. Эта важная часть профессиональной деятельности психиатра-эксперта в судебно-психиатрической литературе не освещена. Логические основы клинического мышления психиатра-эксперта не преподаются ни на одном из этапов подготовки. Опыт проведения повторных экспертиз показывает, что одни эксперты эмпирически познают эти основы, другие не в состоянии их освоить и рано или поздно покидают экспертизу. Из этого простого факта следует очевидный вывод. Судебно-психиатрическая экспертиза как самостоятельный вид профессиональной деятельности, как и любая другая профессия, предполагает наличие у её субъекта определённого набора профессиональных качеств, способности, характерологических, психических и личностных свойств. Но это другая тема.

Приведём типичные ошибки, допускаемые при составлении мотивировочной части акта.

  1. «Мотивировка без мотивировки» — характерна для большинства актов посмертной СПЭ. Существует в двух вариантах.
    При первом варианте мотивировочная часть не выделяется вообще, также как и выводы. В конце акта формулируются ответы на вопросы и далее в их подтверждение приводится несколько фактов, изложенных выше по тексту акта.
    При втором варианте выделяется мотивировочная часть и далее после слов «таким образом» перечисляются в сокращённом виде избирательно факты, изложенные выше по тексту акта.
  2. «Игнорирование противоречий» — характерно для начинающих психиатров-экспертов, имеющих подготовку только по общей психиатрии. Существует в двух вариантах, по числу сторон в деле (истец — ответчик).
    При первом варианте в конце акта перечисляются только те данные, которые свидетельствуют в пользу истца. При этом противоречащие данные, как и нейтральные, в смысле ответов на вопросы суда эксперту, опускаются и не обсуждаются экспертом.
    При втором варианте всё делается наоборот. Выбор экспертом варианта зависит от количества показаний в пользу той или иной стороны. Чем больше определённых показаний, тем больше вероятность соответствующих им выводов эксперта.
    Такая мотивировка часто сопровождается игнорированием противоречий и в исследовательской части акта.
  3. «Желаемое за действительное» — характерно для экспертов, имеющих определённый опыт работы. Этот вид ошибки характеризуется тем, что в мотивировочной части приводится ряд фактов, которые в принципе могут быть при формулируемой в выводах психической патологии. Но в исследованных материалах они отсутствуют и в исследовательской части не описаны. При изучении таких актов возникает ощущение определённой избирательности изложения материала и очень сильного желания эксперта как можно лучше обосновать экспертный вывод, не опираясь на установленные факты.
    Например. Акт № 593 от 12 мая 1999 г. на К. Зинаиду Анатольевну, 1926 г. р. о признании завещания недействительным.
    Выдержка из заключительной части акта: «Несмотря на то, что в меддокументации нет записей, сделанных психиатром, есть все основания для вывода о том, что к моменту оформления завещания (11 октября 1990 г.) нарушения психики болезненного характера достигли такой степени, что уровень критических способностей, суждений и умозаключений был в значительной степени снижен и К. по своему психическому состоянию не могла понимать значение своих действий и руководить ими». Никакие аргументы в пользу такого вывода в акте не приводятся.
  4. «Излишнее доказательство» — приводится много различных аргументов, которые либо не имеют отношения к выводу, либо не обязательно доказывают его. Качество аргументов заменяется их количеством, в соответствии с логической ошибкой «кто много доказывает, тот ничего не доказывает».
  5. «Полная бездоказательность» — аргументы в пользу выводов не приводятся вообще. После исследовательской части сразу следуют выводы. Этим показывается, что связь между фактами и выводами настолько очевидна и понятна, что любая аргументация излишня.
  6. «Неполное доказательство» — приводятся аргументы в пользу наличия расстройства психической деятельности определённого вида. Однако диагноз формулируется в понятиях нозологии, без уточнения синдрома. Психологический критерий как бы естественно вытекает из установленной нозологической формы и как бы не требует дополнительных аргументов.
    Причина этой ошибки состоит в подмене понятий, а вернее содержания понятий.
  7. «Возможное за действительное» — отдельные выявленные признаки психической патологии, которые в динамике могут иметь различное экспертное значение, истолковываются в плане только одного из возможных исходов.
    Например. При посмертной экспертизе эксперты нашли в исследованных материалах достаточно доказательств ослабления памяти у подэкспертного, обусловленного атеросклерозом сосудов головного мозга. Однако, вместо того, чтобы формулировать диагноз и экспертные выводы на основании выявленных фактов, эксперты определили диагноз как атеросклероз сосудов головного мозга с формирующимся слабоумием и признали его носителя неспособным понимать значение своих действий и руководить ими. Решающим экспертным признаком в данном случае явилось слабоумие, появление которого было только вероятным в будущем. Повторная экспертиза доказала, что слабоумие у подэкспертного не успело сформироваться вплоть до смерти. Сделка была признана действительной.
    Следующий пример процитируем: «Наличие дисциркуляторной энцефалопатии и генерализованного атеросклероза сосудов головного мозга свидетельствует о наличии у П. органического поражения головного мозга с выраженным волевым и интеллектуально-мнестическим снижением, которое достигает степени слабоумия. Достоверность этого вывода подтверждается результатами патологоанатомического вскрытия тела П., когда окончательно было доказано наличие у подэкспертной цереброваскулярной болезни и генерализованного атеросклероза сосудов головного мозга. Клиническое психиатрическое исследование П. при её жизни свидетельствует о значительных изменениях в её интеллектуальной и волевой сферах, что в значительной мере отразилось на её возможности понимать свои действия и руководить ими».
    В приведённом заключении слабоумие доказывается наличием дисциркуляторной энцефалопатии и генерализованного атеросклероза головного мозга. И далее в подтверждение достоверности вывода приводится ссылка на результаты патологоанатомического вскрытия, которые не цитируются в исследовательской части акта экспертизы. Вследствие такого манипулирования аргументами у неспециалиста возникает впечатление, что вскрытие подтвердило не только дисциркуляторную энцефалопатию и церебральный атеросклероз, но и наличие слабоумия. В данном случае лицом, проводившим экспертизу, допущена логическая ошибка, именуемая «подменой тезиса». Она возникает в результате нарушения закона тождества и, по мнению Н. И. Кондакова (1971), чаще всего совершается теми людьми, которые убеждаются в том, что открыто доказать выставленный тезис они не могут. А если это так, то вполне естественно возникает вопрос об ответственности за дачу заведомо ложного заключения. В пользу такого предположения свидетельствуют оставленные экспертом без объяснения показания нотариуса, которая дважды общалась с больной 3.10 при составлении доверенности и 6.10 при составлении оспариваемого договора пожизненного содержания. Не объяснены также диагностические заключения невропатолога и участкового врача от 9.10, которые, констатируя ряд соматических заболеваний, не указывали на какие-либо психические расстройства и, имея медицинское образование, не могли не заметить признаков слабоумия.

Для того, чтобы избежать ошибок, которые продемонстрированы выше, при обосновании экспертных выводов, а именно это и составляет содержание мотивировочной части, следует помнить о следующем.

Первое. Не существует каких-либо самостоятельных признаков, характеризующих раздельно медицинский и психологический критерии, необходимые для решения вопроса о состоянии способности лица понимать значение своих действий и руководить ими. Эта способность есть качество, характеризующее психику и сознание лица, обязательно появляющееся вовне поведением, мимикой, пантомимикой, высказываниями и др. Поэтому, определяя состояние этой способности, опираясь на конкретные признаки, выявленные при экспертном исследовании, эксперт неизбежно определяет психическое состояние этого лица. Тем самым в психиатрических терминах характеризуется состояние указанной способности.

Второе. Доказывая болезненную природу утраты способности понимать значение своих действий и руководить ими, эксперт в соответствии со ст. 16 ГК Украины должен разграничить две группы расстройств: душевную болезнь и слабоумие. Эта формулировка закона давно устарела. Так, она не учитывает синдромы общего нарушения сознания, достаточно характерные для тяжёлых соматических заболеваний, сопровождающихся аутоинтоксикацией, опухолевых процессов, острых нарушений мозгового кровообращения. Это самостоятельная большая группа психических расстройств, наиболее часто встречающихся в практике посмертной СПЭ. В целях унификации экспертных подходов, до изменения закреплённой в законе дихотомии, указанные расстройства приходится относить к группе душевных болезней.

Таким образом, под душевной болезнью при посмертной СПЭ в гражданском процессе понимается болезненное расстройство психической деятельности, проявляющееся в форме психоза, и синдромов нарушенного сознания (общее нарушение, помрачение). Соответственно под слабоумием понимаются состояния психического дефекта, независимо от их генеза (врождённые, органические, постпсихотические).

Третье. Предметом посмертной СПЭ является определение психического состояния субъекта юридически значимых действий на момент их совершения. Поэтому именно этот отрезок времени должен подвергаться особенно тщательному анализу. Аргументы, касающиеся определения в этот период состояния лица понимать значение своих действий и руководить ими, обязательно излагаются и рассматриваются отдельно от определения психического состояния в иные отрезки времени.

Мотивировочная часть акта посмертной СПЭ наиболее сложна и ответственна, поскольку содержит аргументацию выводов эксперта. Спецификой этого вида экспертизы является то, что эти аргументы не могут быть верифицированы исследованием подэкспертного. В данном случае невозможно выдержать один из основных принципов СПЭ — непосредственность исследования объекта экспертом. Поэтому аргументы, используемые экспертом, есть знание, опосредованное иными лицами. Отсюда следует необходимость особенно тщательного отбора аргументов с максимальной опорой на первичные признаки. При составлении мотивировочной части акта необходимо постоянно помнить и учитывать, что эксперт имеет дело, как правило, с неполными данными, противоречиями, взаимоисключающими показаниями свидетелей, различными диагнозами. Отсюда необходимость ясных представлений о «весе» каждого выявленного признака, о главных, ведущих проявлениях, без которых определяемое явление просто не существует, как не может быть депрессии без болезненно сниженного настроения, а шизофрении — без интрапсихической атаксии.

При повторной экспертизе при наличии расхождений с выводами первой экспертизы эксперт, в пределах своей компетенции, должен дать анализ причин такого расхождения. Поэтому, помимо строгого следования доказанным фактам, эксперт при их анализе и обобщении, представляющих собой мыслительный процесс, должен непременно соблюдать требования традиционной логики с её основными законами: тождества, противоречия, исключённого третьего и достаточного основания.

IV. ВЫВОДЫ

Эта часть акта СПЭ является итогом проведённой работы. В ней эксперт даёт ответы на вопросы суда. Они должны быть конкретными, ясными и понятными, не допускающими различных толкований. Выводы эксперта должны логически следовать из приведённых в мотивировочной части аргументов и продемонстрированной связи между ними. Фактически в общей форме ответы на вопросы обычно представляются в мотивировочной части. Поэтому в «Выводах» эксперт должен более чётко сформулировать свой ответ в соответствии с заданными вопросами.

Правильное формулирование ответов на вопросы, их соответствие изложенному фактическому материалу имеет решающее значение для последующей проверки и оценки выводов эксперта и акта экспертизы в целом судом. Необходимо помнить, что эксперт должен по возможности дать категорические ответы на вопросы, входящие в его компетенцию. Она ограничивается предметом СПЭ и включает определение медицинского диагноза психического расстройства и связанного с ним изменения способности понимать свои действия и руководить ими.

Обычно определение медицинского критерия составляет содержание ответа на первый вопрос. При формулировании диагноза следует придерживаться критериев действующей международной классификации болезней. Учитывая переходной период, в настоящее время целесообразно использовать параллельно МКБ 9-го и 10-го пересмотров.

Практика показывает, что при посмертной СПЭ нередко на синдромальном уровне диагноз установить значительно легче, чем определить нозологическую принадлежность синдрома. Такие случаи не должны вызывать растерянности и попыток в категорической форме представить нозологический диагноз при недостаточных данных. Тем более это недопустимо в тех случаях, когда подэкспертному устанавливались различные диагнозы. Известно, что состояние психологического критерия определяется в первую очередь психопатологическим синдромом, в то время как нозологический диагноз всегда имеет более общий характер и допускает различные состояния на синдромальном уровне, различные стадии течения заболевания и глубину нарушений психики.

Содержание второго вывода обычно составляет характеристика психологического критерия, а именно состояние способности понимать значение своих действий и руководить ими. При формулировании этого вывода следует иметь в виду, что установление факта совершения подэкспертным юридически значимого действия (сделки) находится полностью в компетенции суда. Поэтому любые утверждения эксперта относительно его события может быть истолковано как выход за пределы своей компетенции. Поэтому с этой точки зрения правильным будет отнесение медицинского и психологического критерия не непосредственно к действию, а к определённому периоду времени, который интересует суд.

Компетенция эксперта ограничивается констатацией фактов, которые могут быть познаны с помощью его специальных знаний. Это означает, что своими выводами эксперт не может кого-либо в чём-то убеждать, давать рекомендации или применять императивные формулировки. Эксперт лишь высказывает своё научно обоснованное мнение на основании исследования представленных объектов экспертизы.

Третий вывод обычно содержит ответы на иные вопросы, интересующие суд. Это могут быть вопросы, касающиеся отдельных фактов поведения подэкспертного, правильного понимания им тех или иных обстоятельств, влияния определённых психоактивных веществ на психику (транквилизаторы, наркотики и др.). Нередко суд интересует вопрос: относится ли обнаруженное у подэкспертного заболевание к хроническим или временным. Адвокатов, при допросе эксперта в суде, могут интересовать различные частные вопросы психиатрии, на первый взгляд не имеющие непосредственного отношения к данному делу.

Формулируя ответы на эти вопросы, следует соблюдать особую осторожность. Прежде всего, необходимо следить за тем, чтобы не выйти за пределы своей компетенции, особенно в случаях психических нарушений при соматических и неврологических заболеваниях.

Далее нужно всегда помнить, что эксперт высказывает не своё субъективное мнение, а научно обоснованную точку зрения, отражённую в литературе. Поэтому нужно быть готовым сослаться на источник.

Поскольку Вы не знаете, как далее будет интерпретироваться Ваш вывод (ответ) и какую версию намерен отстаивать адвокат, нужно иметь в виду, что вопрос может задаваться с целью проверки уровня Вашей компетенции в целях ходатайства о проведении повторной экспертизы.

Общими требованиями к выводам являются их полнота, соответствие поставленным вопросам и, что основное, обоснованность. Логическим следствием этого является некорректность построения выводов экспертом на предполагаемых обстоятельствах, которые имеют значение для разрешения гражданского дела. Такие выводы, в соответствии с общими правилами, не могут быть использованы судом как доказательство, ибо противоречат требованиям, предъявляемым к доказательствам. В немногочисленной литературе о судебно-психиатрической экспертизе в гражданском процессе можно встретить упоминание о вероятностных выводах по конкретным делам. Эта проблема в научном плане в судебной психиатрии не разработана. Экспертная практика показывает, что вероятностный ответ допустим в тех случаях, когда не исчерпаны все возможности получения дополнительной информации путём переноса окончательного решения в судебное заседание с участием эксперта. Возможна также ситуация, когда все возможные источники информации исчерпаны, но их недостаточно для категорического ответа, либо проблема недостаточно проработана с научной точки зрения. В этих случаях вероятный ответ всегда лучше, чем никакого, ибо дело есть и оно не может быть решено без специальных психиатрических знаний.

Если какие-то из вопросов оставлены без ответа, в выводах должна быть дана мотивировка такого решения. Это может быть сделано по причине постановки вопросов, не входящих в компетенцию эксперта, отсутствии материалов для ответа на вопрос и др. То же необходимо сделать в том случае, если эксперт считает целесообразным перенести решение экспертных вопросов в судебное заседание.

Акт подписывается экспертом и заверяется печатью экспертного учреждения либо его врачебной печатью, если экспертиза проводилась в судебном заседании. Если экспертизу проводили несколько экспертов, то при совпадении их выводов составляется общий акт. Любое иное мнение может быть оформлено полностью отдельным актом или в одном акте отдельной мотивировочной частью с выводами, если эксперты достигли согласия относительно содержания исследовательской части акта. Соответственно эта часть акта подписывается только её автором.

Оценка акта посмертной судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе

Обычно оценку акта СПЭ относят к компетенции юристов. Хотя в действительности акт СПЭ оценивается и психиатрами-экспертами при проведении повторной экспертизы и при составлении консультативного заключения вне судебного процесса.

Оценка акта СПЭ — это большая, важная и малоисследованная в судебной психиатрии тема. Фактически в ней мало что изменилось с 1903 года, когда эта проблема обсуждалась на II съезде отечественных психиатров в г. Киеве.

Итог этого обсуждения состоял в том, что юристы не могут оценить акт СПЭ по существу, поскольку это документ, отражающий профессиональные (психиатрические) знания. Юрист компетентен оценить только формальную, процессуальную сторону этого документа.

Опрос судей, проведённый несколько лет назад в г. Киеве, показал, что на вопрос, располагает ли суд методикой оценки заключения СПЭ, 73% из них ответили отрицательно, 17,8% — утвердительно и остальные не смогли дать ответ. Тем не менее, каждый из них в своей работе как-то оценивает этот документ и либо соглашается с выводами эксперта, либо отвергает их, назначая повторную экспертизу.

Законодательные предпосылки для оценки заключения эксперта содержатся в ст.ст. 60, 62 ГПК Украины. Согласно первой — заключение эксперта для суда не является обязательным, но несогласие суда с заключением должно быть мотивировано в решении или определении. Согласно второй — суд оценивает доказательства (к которым относятся и выводы эксперта) по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении в судебном заседании всех обстоятельств дела в их совокупности. При этом никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы.

Пленум Верховного Суда Украины в своём постановлении от 30 мая 1997 г. (п. 17) указал, что при проверке и оценке экспертного вывода суд обязан выяснить:

В отношении судебно-психиатрической экспертизы парадокс состоит в том, что при действительности вышеприведённого утверждения суд, не согласившись с выводами эксперта, не может самостоятельно разрешить вопрос даже при абсолютно всестороннем и объективном рассмотрении дела. В тех случаях, где разрешение вопроса невозможно без назначения судебно-психиатрической экспертизы (как, например, в нашем случае), назначив её, суд обречён принять одно из заключений, назначая вторую, третью и т. д. экспертизу. Это означает, что экспертное заключение оценивается не только как самостоятельный документ, но и в сравнении с другими заключениями.

Наконец, нужно учитывать ещё один важный момент. В соответствии с Законом Украины «О судебной экспертизе» судебно-экспертная деятельность осуществляется на принципах законности, независимости, объективности и полноты исследования. Очевидно, что это лишь основные принципы. Но столь же очевидно, что на этих же принципах осуществляется и правосудие. Таким образом, можно обоснованно утверждать, что психиатр-эксперт формулирует свои выводы по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности. Но значит ли это, что психиатр-эксперт выполняет практически ту же работу что и судья? Может, эксперт рассматривает не все обстоятельства дела? Ответим вопросом: а разве, кроме психиатра-эксперта, кто-то может до него и за него решить, в каких именно материалах содержится информация, необходимая для ответов на вопрос суда? И теория и практика судебной психиатрии показывают, что это сделать может только психиатр-эксперт. Любое выборочное, по усмотрению суда, представление материалов эксперту нарушает принцип полноты исследования и подвергает сомнению обоснованность выводов. Так в чём же различие?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно найти общее, то, что входит в компетенцию и юриста и психиатра, то, что составляет неотъемлемую часть знаний и юриста и психиатра. Причём нужно сразу отбросить мысль, что это судебная психиатрия, которую усердно изучают юристы. Изучение юристами судебной психиатрии, тем более в нынешнем виде, совсем не означает знание её и, конечно, умение применять полученные знания.

Начнём с понятия внутреннего убеждения психиатра-эксперта. Под ним в судебной психиатрии понимается его категоричное мнение по определённым вопросам, которые составляют предмет судебно-психиатрической экспертизы, убеждённость в соответствии или несоответствии действительности данных, добытых в процессе экспертизы. Специфика, состоящая в большинстве случаев в определении психического состояния лица ретроспективно (на определённое время в прошлом) определяет необходимость дифференцировать внутреннее убеждение относительно судебно-психиатрического диагноза и относительно психического состояния. Непосредственно экспертом могут быть добыты факты о психическом состоянии подэкспертного только на момент её проведения. Все остальные факты относительно его психического состояния в другие отрезки времени опосредуются показаниями свидетелей, потерпевших, другими материалами дела и медицинской документацией, которая отображает субъективное восприятие обследуемого третьими лицами. Таким образом, требование непосредственности исследования в этом случае касается не психического состояния лица, а информации, содержащейся в письменных объектах экспертизы. Фактически эксперт оценивает содержание исследуемых источников информации на предмет его соответствия представлениям, существующим в психиатрии относительно определённой психической патологии, применительно к действующим диагностическим стандартам. Именно это и составляет содержание его внутреннего убеждения, которое в значительной мере зависит от полноты и информативности исследованных документов.

Внутреннее убеждение относительно психического состояния подэкспертного на определённое время в прошлом зависит от соответствия письменных объектов экспертизы требованиям допустимости документа как доказательства, степени соответствия их содержания истине, согласуемости данных, содержащихся в различных исследованных объектах, а также уровня квалификации эксперта.

При посмертной судебно-психиатрической экспертизе живого лица нет. Следовательно, непосредственно экспертом исследуются только материалы. Эксперт лишён возможности соотнести данные, полученные при исследовании материалов, со своими собственными впечатлениями о психическом состоянии подэкспертного. Поэтому он может категорически высказаться лишь об одном: соответствуют ли данные, содержащиеся в исследованных объектах, принятым стандартам психиатрической диагностики. Если соответствуют, то поскольку материалы относятся к конкретному лицу, можно считать, что данное лицо обнаруживало признаки данного заболевания. Таким образом, ответ эксперта о заболевании подэкспертного фактически состоит из двух частей. Первая — о соответствии описанных признаков диагностическому стандарту — имеет характер научно установленного факта. Вторая — о заболевании подэкспертного, предположения, опосредованного достоверностью представленных объектов экспертизы.

Чтобы правильно понять это утверждение, дадим эксперту на исследование полностью фальсифицированные материалы, отражающие признаки психического заболевания. Эксперт установит, что эти признаки соответствуют существующему диагностическому стандарту. Если бы исследованные экспертом материалы содержали информацию, соответствующую истине, далее следовало бы, что этим заболеванием страдает лицо, о котором в них шла речь. Если материалы фальсифицированы, то из вывода эксперта может следовать только один вывод: лицо, фальсифицировавшее материалы, имеет достаточные психиатрические знания.

Соответствуют ли материалы истине, устанавливает суд, решая вопрос о допустимости документов как доказательств, допрашивая свидетелей и предупреждая их об ответственности за дачу ложных показаний.

Решая указанные задачи, суд, конечно, оценивает материалы и документы на предмет наличия в них информации, которая будет необходима эксперту. Но суд не может оценить содержательную сторону этой информации.

В завершение темы приведём ориентировочную структуру акта посмертной судебно-психиатрической экспертизы.

Структура акта посмертной судебно-психиатрической экспертизы в гражданском процессе

  1. Вводная часть (не обозначается)
    1. Наименование экспертного учреждения.
    2. Дата проведения и номер акта экспертизы, вид и форма проведения (отметить, является ли экспертиза повторной, дополнительной, комиссионной, комплексной), наименование и номер гражданского дела, Ф. И. О. подэкспертного, в отношении которого проводится посмертная экспертиза.
    3. Наименование органа, назначившего экспертизу и дата определения о назначении экспертизы.
    4. Сведения об эксперте (экспертах), фамилия, инициалы, специальность, должность, квалификационный класс судебного эксперта, стаж экспертной работы, научная степень и звание.
    5. Подпись эксперта (экспертов) под предупреждением об уголовной ответственности по ст. 384 УК за дачу заведомо ложного заключения и по ст. 385 УК за отказ от дачи заключения.
    6. Дата поступления материалов на экспертизу. Дата поступления дополнительных материалов. Дата начала и окончания производства экспертизы.
    7. Обстоятельства дела.
    8. Вопросы эксперту в формулировках определения суда (постановления судьи).
    9. Вопросы, поставленные по инициативе эксперта.
    10. Перечень объектов, представленных на экспертизу. Запрошенные дополнительные материалы и результаты рассмотрения ходатайства.
    11. Мотивы назначения повторной или дополнительной экспертизы (указывается, кто проводил предыдущие экспертизы, номер и дата заключений, их выводы).
  2. Исследовательская часть
    1. Методы исследования, справочно-нормативные и инструктивно-методические документы, которыми эксперт руководствовался при проведении экспертизы.
    2. Материалы дела (описание состояния материалов дела), способ доставки, вид упаковки.
      2.1. Факт события юридически значимого действия.
      2.2. Показания участников процесса.
      2.2.1. Свидетели.
      2.2.2. Медицинские работники.
      2.2.3. Нотариус.
      2.2.4. Эксперты.
      2.3. Медицинская документация (описание состояния, способ доставки, вид упаковки).
      2.3.1. Медицинская карта стационарного больного.
      2.3.2. Медицинская карта амбулаторного больного.
      2.3.3. Иные медицинские документы.
      2.3.4. Акты экспертиз.
      2.4. Иные документы.
    3. Непроцессуальные источники информации (выдержки из текстов, имеющие значение для ответа на вопросы).
      3.1. Инструктивные материалы.
      3.2. Методические рекомендации.
      3.3. Диагностические стандарты.
      3.4. Литературные источники.
  3. Мотивировочная часть
    1. Доводы (аргументы).
      1.1. Доводы в пользу экспертного вывода относительно медицинского критерия.
      1.2. Доводы в пользу экспертного вывода относительно психологического критерия.
      1.3. Доводы, противоречащие экспертному выводу относительно медицинского критерия.
      1.4. Доводы, противоречащие экспертному выводу относительно психологического критерия.
      1.5. Иные доводы.
    2. Демонстрация взаимосвязи между доводами на основе совокупности логических правил, используемых в теории и практике аргументации, с целью показать какой из тезисов необходимо обосновывается выводами и поэтому соответствует истине.
  4. Выводы
    1. Ответы на вопросы.
      1.1. О психическом расстройстве.
      1.2. О состоянии способности понимать значение своих действий и руководить ими на момент времени, интересующий суд.
      1.3. Ответы на иные вопросы суда.
      1.4. О причинах, по которым вопрос остался без ответа.
    2. Ответы на вопросы, поставленные экспертом по своей инициативе.
Печать Подпись

    Примечания

  1. Корсаков С. С. Курс психиатрии. — М., 1893. — С. 520–521.
  2. Первомайский В. Б. Судебно-психиатрическая экспертиза: десять основных принципов. — Киев: Ассоциация психиатров Украины, 1998. — 18 с.

Независимая судебно-психиатрическая экспертиза по уголовным и гражданским делам
Консультации, заключения специалиста, рецензии


© «Новости украинской психиатрии», 2008
Редакция сайта: editor@psychiatry.ua
ISSN 1990–5211